и тут же принялись с криками выяснять отношения, или когда они не услышали звонка, а еще вероятнее, когда оказалось, что большая часть класса опоздала на пять минут, я понял, что со своим педагогическим талантом я несколько погорячился.
Война и никакого мира
Первый же урок в шестом классе вернул меня с небес на землю. Оказывается, школьникам было гораздо интереснее сидеть в телефоне, разговаривать с соседями по парте, рисовать, рассматривать особенности своего макияжа, да вообще, заниматься чем угодно, только не слушать меня. Обидно.
Наверное, каждый учитель, приходя работать в новый класс, сталкивается с «проверкой на вшивость». В зависимости от опыта учителя и смелости класса эта проверка может проходить либо практически безболезненно с редкими эксцессами, либо превращаться в самую настоящую войну, с неминуемыми жертвами в виде ваших нервных клеток. Детям обязательно нужно выяснить, где расположены пределы дозволенного. Что вроде бы нельзя, но все-таки можно, а где начинается настоящая зона невозврата, вступив на которую на следующий же день родители каким-то магическим образом материализуются в кабинете классного руководителя, а то и директора.
Вполне логично, что если ученики привыкли стоять на ушах и кидаться учебниками на большинстве уроков, то на все ваши призывы к общественному порядку они ответят непонимающим взглядом, и это еще в лучшем случае. Школьники будут отстаивать свое «законное» право ничего не делать, и в этом нет ничего удивительного.
«А что будет, если?» Именно в эту игру мы играли с шестиклассниками практически весь сентябрь.
– А я домашнее задание дома забыл, – с порога заявляет Сережа.
– Я буду писать карандашом, мне так удобнее, – с хитрой улыбкой говорит Маша.
– Какой дневник? Мы еще не купили. – непонимающе разводит руками Света.
– У меня нет учебника, поэтому я буду сидеть с Петей, – докладывает Игорь.
– Рука после математики болит, я просто посижу, – развалившись на парте, бурчит Денис.
– Я историю учил, поэтому не сделал третий номер! – возмущается моей несправедливости Леша и отправляет свой дневник в мусорное ведро.
Мой первый дневник в мусорке… Сколько воспоминаний! За первые пару месяцев Алексей еще неоднократно будет предлагать своему дневнику отдохнуть среди потемневших огрызков и испорченных бумаг. Но тот первый полет я до сих пор помню.
– Я не разговаривала, я просто спрашивала, – хмурит брови отличница Вера.
За следующие пять лет я, наверное, не сделал ей больше ни единого замечания, но в начале того сентября разговаривала на уроке даже она. Успокоишь один ряд, начнет веселиться другой, приведешь в чувства второй и третий, у кого-нибудь обязательно упадет учебник или пенал, да с таким грохотом, что весь класс начнет сотрясаться от хохота. Домашние задания не делаем, тетради не сдаем, дневники не приносим.
Обращаюсь за помощью к коллеге, которая уже второй год работала в этом классе, и получаю гениальный совет:
– Кричите на них. Они нормального языка не понимают.
Спасибо, помогли…
Если бы у меня не было пятого класса, я бы, наверное, сбежал из школы буквально через месяц. Рабочий день превращался в зебру, где на белых участках был русский у пятиклассников, с идеальной дисциплиной, творческими заданиями, разговорами на переменах, подготовкой к конкурсам. А на черных – уроки в шестом, с бесконечными замечаниями, невыполненными заданиями, дикими криками на перемене и ролью Цербера в клетке, который может только расхаживать вдоль прутьев, но никого укусить не в состоянии.
